– О, Господи! Ты просто изверг! Веди, да побыстрее!

Себальд привел Геррика на вымощенный мраморными плитами круглый Форум Константина, богато украшенный колоннами, портиками и триумфальными арками. Рядом с Форумом находились большой рынок булочников и переулок «Долина слез», где велась торговля рабами. Они были самым ценным товаром на рынках Константинополя; конечно, за исключением некоторых предметов роскоши.

Особенно много было рабов-славян, которых называли «сакалиба». Они служили даже в придворной гвардии. Самых ценных рабов поставляла Русь. Соглашение между киевским князем Олегом и василевсом Львом VI в 911 году даже предусматривало выплату возмещения русам, если их рабы сбегут или будут украдены на территории империи.

– Интересно, как христианская империя позволяет себе такой совершенно нехристианский торг? – озадаченно спросил Геррик, глядя на несчастных людей, которых привязывали как скот, чтобы не сбежали.

Затеряться в многолюдном Константинополе было проще простого. Беглого раба мог взять в качестве работника хозяин эргастерии или нанять матросом какой-нибудь судовладелец, и со временем тот имел возможность получить полную свободу.

Рабы в империи ромеев рассматривались как люди, а не как вещь. За ними признавался личный статус. Право господина наказывать раба было ограничено, а его убийство приравнивалось к убийству свободного человека плебейского сословия. Рабы даже могли вести дела в судах (но только не против своего господина). Рабам были разрешены браки со свободными людьми, хотя это и не поощрялось. Императорские рабы могли владеть собственностью, в том числе земельной, вместе с тем им полностью запрещался доступ к каким-либо государственным должностям.

Себальд иронично ухмыльнулся и ответил:

– Ромеи – большие казуисты. Их священники отвечают: «Христиане не рабовладельцы, а если какие-то варвары привозят рабов на продажу, то, во-первых, и они не христиане и привозят таких же нехристей. Во-вторых, и это главное, мы, ромеи, сами рабов, как таковых, не держим. Они практически свободные люди, плебеи. Здесь их только перепродают другим варварам. А в Евангелии сказано: „Рабы, повинуйтесь господам своим“. Таким образом, совесть христиан-греков ангельски чиста».

– Смешно… если бы не было так грустно.

– Общение с его преосвященством Лиутпрандом тебе явно пошло не впрок, – насмешливо заметил Себальд. – Прежде ты был циником, а теперь стал моралистом. Увы, мой друг, мир устроен несовершенно, мало того, господа даже в святое Евангелие вписали нужную им истину. На то, что человек устроен по образу и подобию Всевышнего и должен быть свободной личностью, сильным мира сего наплевать.

– Но что мы здесь делаем, в этой юдоли скорби? – спросил помрачневший Геррик, которого задели слова Себальда за живое.

– Мне нужно встретиться с одним человеком. Как это ни прискорбно для тебя, но он торговец рабами. Однако Карн может быть полезен в наших поисках. Так его зовут. Он из племени русов. Карн в свое время сам попал в плен, как и те, кого он продает, и ему тоже пришлось побывать в шкуре раба. Но затем он сумел откупиться от престарелого хозяина (впрочем, поговаривали, что в этом деле ему помогла молодая хозяйка, которая положила на него глаз), однако домой решил не возвращаться. Обычно Карн именно здесь продает свой «товар».

– С тобой я уже ничему не удивляюсь, – буркнул Геррик. – Но общаться с таким бесчестным типом, да еще варваром… Перспектива, прямо скажу, малоприятная.

– Это ты напрасно. Как раз Карн весьма милостив к несчастным, которые находятся в его власти. В отличие от многих других торговцев живым товаром, он относится к ним заботливо, милостиво, старается не наказывать, а действовать убеждением. Может, потому, что сам был рабом. Но для нас его происхождение и профессия не главное. Карн знает Константинополь как свои пять пальцев. И не только столицу ромеев. Вместе с хозяином он объездил почти всю империю. У него везде связи, иногда сомнительные, но нам-то что до этого? Без помощи Карна нам не обойтись. Конечно, ему придется заплатить, но для успеха нашего предприятия ничего не жалко.

– Что ж, тащи меня к этому монстру… – Геррик кисло покривился.

– Только не вздумай показывать ему свое превосходство! – предупредил Себальд. – Карн терпеть этого не может. Между прочим, до пленения он был воином, так что поостерегись. Карн отменно владеет всеми видами оружия и может сражаться наравне с рыцарями.

Геррик промолчал. Но по его виду Себальд понял, что тот не принял его предупреждение всерьез. Коротко вздохнув, – будь что будет, от неизбежности не уйдешь – рыцарь решительно вклинился в толпу. Невольничий рынок в «Долине слез» всегда был многолюдным.

Digressio V. Камень богини Исиды

«Дом жизни» открывался ранним утром. Так приказал его главный начальник, жрец Джед-Пта-Хор-иуф-анх. Правитель Та-Кемет просыпался на заре и нередко появлялся в храме науки, едва небо начинало окрашиваться в золотые тона. Больше всего Тот-Джехути любил общаться с талантливыми мастерами, призванными своим искусством возвеличить и государство, и его правителя.

И в этот день Тот первым делом направился в «Дом жизни». Ему не терпелось увидеть, каких успехов добился выдающийся химик Нефер-хеперу-ро[78]. Он трудился над созданием искусственного «камня богини Исиды»[79] указанных правителем Та-Кемет размеров.

Этому камню жрецы приписывали способность превращать сны в явь, читать мысли, видеть прошлое и предвидеть будущее. Зеленый цвет камня символизирует приход весны и возрождение тела после смерти. «Камень богини Исиды» одаривал человека неизменной любовью и верностью. Этот подарок был в особой чести у будущих рожениц и всех хранительниц очага.

Те камни, которые добывались в шахтах, были слишком малы. Да и добыча их была чересчур сложным и опасным делом. Рабы рыли шахты на глубину до четырехсот локтей, работая в полной темноте, так как считалось, что зеленый, потрясающе красивый «камень богини Исиды» боится света. Породу, в которой прятались самоцветы, выносили наверх, дробили и смазывали оливковым маслом, чтобы различить драгоценные кристаллы.

Тот-Джехути отчаялся найти камень нужных ему размеров. Те знания, которые он хотел на нем запечатлеть, никак не вмещались на самых крупных самоцветах естественного происхождения. Поэтому Тот решил положиться в этом деле на талантливого мастера Нефер-хеперу-ро, который разрабатывал рецепты для изготовителей «растекающихся камней» – стекловаров.

Казалось бы, для этих целей вполне достаточно золотых пластин в «Храме Истины». Но правитель Та-Кемет хорошо знал человеческую натуру. Он не сомневался, что стоит государству пошатнуться, как золотые пластины тут же будут содраны со стен, украдены и переплавлены.

Примитивный мозг вора не в состоянии понять, какую огромную ценность представляют вырезанные на золотых пластинах тексты, в которых заключалась божественная мудрость. А камень не переплавишь. Даже если он и попадет к невеждам, его не станут дробить, а будут